Миры Филипа Фармера. Том 17. Врата времени. Пробуж - Страница 26

— Тоже, сообразил! — вскинулся О’Брайен. — Нужно побыстрее уносить ноги.

Они пошли вдоль тракта. Через четыре дня мощеная дорога кончилась, сменившись грунтовой.

Питались они украденными на придорожных хуторах продуктами. На шестой день пути им удалось угнать машину с двигателем внутреннего сгорания. В этот день они проделали добрых тридцать миль по обочинам тракта, распугивая беженцев клаксоном. Завидев впереди пропускной пункт, свернули на разъезженный проселок. Потом бак машины опустел, и дальше пришлось снова идти пешком.

— На севере лежит страна Ицкапинтик, — сказал Два Сокола О’Брайену, — насколько мне известно, нейтральная. Придется нам перейти границу и отдаться на сомнительную милость ее жителей.

— Что-то мне твои слова не нравятся, — ответил О’Брайен. — Ты хоть знаешь, что это за люди?

— Смесь индейцев и белых. Говорят они на языке семейства нахуатль, как ацтеки Мексики. Они, кстати, на ацтеков и похожи. В Восточную Европу пришли вместе с ирокезами — и тех и других гнало перед собой могущественное племя, покорившее потом половину Азии. Ицкапинтик покорили другое племя, которое как раз кончило резать местных жителей: половину вырезали, остальных обратили в рабов.

— Суровые ребята, — нервно произнес О’Брайен.

— Точно сказано. Я читал, что лишь пятьдесят лет назад они перестали приносить людей в жертву богам. Они обращаются со своими рабами не просто как с низшими людьми; те не имеют даже малейшей возможности получить свободу, как в Хотинохсоних.

— Так на кой черт мы туда идем?

— Ясное дело, не для того, чтобы просить у них милости. Попробуем пройти незамеченными — ночами будем идти, а днем скрываться. Наша цель — Тюрсланд, Швеция. Перкуниша объявила Тюрсланду войну, но пока лишь на словах. Если доберемся, попробуем попасть на корабль, отплывающий в Блодландию. Там мы будем важными персонами. И там нам будет для чего жить.

— Мария, мать Христова! Я правый глаз готов отдать, чтобы снова услышать английскую речь.

— Не обольщайся, — посоветовал Два Сокола. — Тебе придется учить его заново. Хотя это проще, чем изучать ирокезский.

Дальше они шли осторожно, лесами вдоль проселочных дорог, выходя на них только по ночам. Даже это вызывало в Двух Соколах смутное беспокойство, но брести в темноте по полям, лугам и перелескам было настолько тяжело, что приходилось жертвовать безопасностью ради удобства. На пятнадцатый день после бегства из Эстоквы они вышли на главный северный тракт. Глянув на дорогу с вершины холма, путники увидели, что поток беженцев не иссяк. Но солдат не было видно, и Два Сокола решил, что они без особого риска могут присоединиться к колонне.

Следующие два дня они шли в колонне беженцев. Так, конечно, продвигаться было намного быстрее. Но на утро третьего дня они услышали на западе орудийную канонаду. К вечеру уже можно было различить щелканье ружейных выстрелов. На следующее утро появились отряды хотинохсоних — подкрепление с юга, которое должно было остановить наступление врага на северо-западе. Два Сокола и О’Брайен постарались, как могли, слиться с толпой беженцев. Кроме того, военные грузовики гнали по обочинам с такой скоростью, что выбиваться из общего потока было попросту опасно.

На четвертый день беженцы вышли к перекрестку и обнаружили, что дорога перекрыта. Приходилось сворачивать на восток.

— Перкунишане, похоже, перерезали дорогу, — сказал Два Сокола. — Они быстро наступают.

— Я все время считал, что индейцы — хорошие воины, — сказал О’Брайен. — А тут они, кажется, драпают, как у нас русские.

Два Сокола задело это замечание, словно оно каким-то образом касалось его лично. Он знал, что О’Брайен всегда считал его индейцем, и сам он, хотя никогда и не показывал, имел насчет этого собственное мнение.

— Я хочу тебе сказать вот что, — ответил он. — Может, перкунишане и побеждают, но такая победа обходится им куда дороже, чем у нас немцам. Война здесь — совсем не то, что у нас. Здесь нет Женевской конвенции. Что та или иная страна делает с пленными — ее дело. Перкунишане давно выяснили на опыте, что ирокезы — плохие рабы. Они или бегут, или их пристреливают при попытке к бегству.

Так что Перкуниша объявила войну на уничтожение. Пленных берут только для допросов — читай, пыток. Хотинохсоних это знают и сражаются до самого конца. Если приходится отступать, они убивают тех раненых, кого не могут вывезти. Так что здесь захватчики встречают более ожесточенное сопротивление, чем могли бы. То, что, несмотря на это, перкунишане быстро продвигаются вперед, объясняется превосходством в технологии и их стратегией обхода опорных пунктов противника с их последующим уничтожением. Плюс тем, что они готовы платить за это кровью.

Видишь ли, перкунишане хотят захватить как можно большую территорию до зимы. Хотя на нашей Земле на юге Украины климат мягок, здесь нет Гольфстрима. Зимы тут арктические. Вот тебе еще один хороший повод достигнуть Тюрсланда до холодов. Если зима застигнет нас на открытой местности, мы просто замерзнем.

О’Брайен содрогнулся:

— Господи, что за мир! Если уж мы прошли через эти Врата, то почему бы было не попасть на какую-нибудь милую, дружелюбную планетку?

Два Сокола улыбнулся и пожал плечами. Быть может, и существовал такой «параллельный» мир, но они явно оказались не в нем. Придется играть теми картами, что сданы.

Несколько минут спустя, когда они прошли мимо троих мужчин, пытавшихся вытащить застрявший в грязи на обочине локомобиль, Два Сокола вдруг сказал: