Миры Филипа Фармера. Том 17. Врата времени. Пробуж - Страница 25

Хорошо, что хоть такой есть.

Вторая кнопка включала передние фары и габаритные огни — слабенькие, но Два Сокола и тому был рад. Их лучи вырвали из темноты фасад сумасшедшего дома, трупы на ступеньках и дорожке. Два Сокола позвал О’Брайена, который с трудом поднялся и поплелся к локомобилю.

— Молодец вы, лейтенант, — признал он шепотом. — А куда нам теперь?

Два Сокола сам не знал этого. Он изучал указатели на панели управления. В середине ее торчали шесть стеклянных цилиндриков с градуировкой, подсвеченных снизу. У каждой трубочки имелись пометки — значки ирокезского идеографического письма, давно замененного греческим алфавитом. Внутри их плескалась розовая жидкость. По — видимому , по ее уровню можно было следить за количеством топлива, воды, давлением, температурой пара, скоростью и состоянием аккумулятора. Прочесть метки Два Сокола мог, но с переводом мер хотинохсоних в более ему привычные у него до сих пор были трудности.

Указатели воды и горючего стояли на отметке «полно», скорость же придется измерять собственным копчиком. Подождав, пока О’Брайен влезет в машину, пилот направил машину по крутой, извилистой дороге, ведущей к городу. Из сумасшедшего дома уже выбегали люди.

Из-за облаков появилась луна. При ее свете вести машину было легче, и Два Сокола выключил фары. У подножия холма он остановился, чтобы прочитать надпись на дорожном указателе. То, что здесь вообще стоял указатель, говорило, что где-то рядом проходит важный тракт — на обычных улицах указателей здесь не ставили. В жилых районах приезжему надо было или иметь при себе план города, или все время спрашивать дорогу, чтобы найти нужный адрес.

Два Сокола внимательно изучил план Эстоквы и постарался запомнить расположение и направление основных улиц. Сейчас они, судя по надписи на указателе, находились в нескольких кварталах от ведущего на восток шоссе. Пилот знал это и так, но хотел проверить себя.

Свернув за угол и проехав два квартала, беглецы достигли шоссе, но еще до этого они услыхали шум — гул толпы, скрип колес. Дорога была заполнена беженцами — мужчинами, женщинами, детьми, волокущими узлы, тачки, тележки, груженные скарбом.

На первый взгляд процессия казалась неуправляемой, но, вклинившись между двумя группами беженцев, Два Сокола обнаружил, что через каждые несколько кварталов стоят солдаты с керосиновыми лампами или большими фонарями в руках и управляют движением. Первые постовые не задерживали их локомобиль, но Два Сокола понимал, что очень скоро его остановят и потребуют документы. Без документов их арестуют, а может быть, и просто расстреляют на месте. Так что при первой же возможности он свернул на боковую дорогу.

— Придется рискнуть; надеюсь, не заблудимся, — сказал он О’Брайену. — Что мы будем делать, когда придется вернуться на шоссе — не знаю. Наверное, будем просто таранить посты.

— Да ладно, — ответил О’Брайен. — Куда мы едем-то?

— Как рука? — ушел от ответа Два Сокола.

— Истекаю кровью, — простонал О’Брайен. — Мне крышка, лейтенант.

— Не так все плохо, как тебе кажется, — ответил Два Сокола.

Он остановил машину и при свете карманного фонаря, который нашел в ящике под сиденьем, обследовал рану товарища. Как он и ожидал, рана была поверхностной. Кровь еще текла. Два Сокола перебинтовал рану носовым платком и поехал дальше.

Поведение О’Брайена давно его удивляло. Сержант был хорошим солдатом, способным, храбрым и всегда пребывал в хорошем расположении духа. Но с тех пор как стало ясно, что они в чужом мире, он изменился. Он постоянно думал о том, что скоро умрет. Два Сокола решил, что причиной тому ощущение полного отчуждения. О’Брайен был навсегда отрезан от мира, в котором родился и вырос. В этом мире он был чужим и не понимал его. Сержанта терзала такая ностальгия, какой не испытывал еще ни один человек. И она буквально убивала его.

Два Сокола понимал друга, хотя сам страдал в гораздо меньшей степени. То же чувство преследовало его всю жизнь. Потомок двух несовместимых культур, он не принадлежал ни к одной из них и с недоверием относился к ценностям и моральным понятиям обеих. Кроме того, по натуре он был более гибким, чем О’Брайен. Два Сокола смог перенести потрясение, приспособиться и верил в то, что сумеет преуспеть, если повезет. Но он беспокоился об О’Брайене.

ГЛАВА 9

Они раз десять сбивались с пути, петляли, и наконец часа через два машина снова выехала на кадзиива — главный тракт. Как оказалось, зря — в полумиле впереди Два Сокола увидел на дороге заграждение и кишевших вокруг него солдат. На его глазах солдаты вытащили из автомобиля какого-то мужчину и повели к палатке на обочине дороги.

— Ищут шпионов и дезертиров, — сказал Два Сокола. — Ну ладно, попробуем объехать.

Это оказалось нелегко. Они протряслись с милю по бездорожью, пересекли узкий ручей — медленно, чтобы не застрять в грязи, — и уперлись в каменную стену, которая, казалось, тянется от горизонта до горизонта. К тому времени уже начало светать. Два Сокола проехал вдоль стены полторы мили, пока она наконец кончилась, но теперь дорогу преградили с одной стороны густой перелесок, а с другой — речка.

Два Сокола направил машину по пологому спуску в воду. Ярдов десять они проехали без особых трудностей — только вода просачивалась в салон, — потом колеса забуксовали в песке и иле. Сдвинуть машину с места не удавалось никакими усилиями.

— Пошли пешком, — вздохнул Два Сокола. — Может, оно и к лучшему, что машина застряла. Я только сейчас сообразил — дойди вода до парового котла, взлетели бы мы на воздух.