Миры Филипа Фармера. Том 17. Врата времени. Пробуж - Страница 81

На второй день их состояние улучшилось. Ночные вопли стали более привычными, и все смогли немного выспаться. Ели они вдоволь. Рыба ловилась замечательно. Вагарондиты подстрелили большого алого борова с тремя парами изогнутых клыков, которого поджарили и съели. Кругом было полным-полно деревьев и кустов с ягодами, фруктами и орехами. Глих заверил, что они не ядовиты, но Улисс приказал ему и его жене попробовать все самим, перед тем как будут есть другие. Глиху приказ не понравился, но он только угрюмо усмехнулся и повиновался.

На третий день по совету Глиха отряд взобрался по стволу наверх. Крылан сказал, что, если подняться на верхние террасы, идти станет легче. Улисс подумал, что какой-нибудь крылатой твари — например другим бэтменам — заприметить их сверху тоже будет несравненно легче, но решил до поры до времени последовать советам крылана.

Конечно, сначала пришлось заставить отряд вскарабкаться по стволам наверх. Перебираться с ветки на ветку оказалось делом несложным — то тут то там лианы и прочая растительность сцепляли их воедино. По большей части так оно и было. Однако время от времени, чтобы перейти на другую ветку, приходилось огибать ствол. Медленный способ передвижения, но достаточно безопасный — если, конечно, не смотреть вниз. Кора была щербатой, как утес, и карабкаться по ней было не труднее, чем по трубе. Улисс успешно проделал весь подъем, хотя его руки и спина покрылись ссадинами и кровоподтеками. Здесь его жилистые легкие воины, сплошь покрытые мехом, имели перед ним преимущество.

Тяжело дыша, Улисс подтянулся на последнем выступе и оказался на ветви. Он начал карабкаться рано утром, а сейчас почти стемнело. Внизу уже наступила ночь, глубины наполнял пещерный мрак. За спинами путешественников раскатился дальний рык леопардовой кошки. Футов на тысячу ниже вопила стая обезьян. По прикидкам Улисса, они уже поднялись над землей примерно на восемь тысяч футов. Но вершины Дерева все еще не достигли. Ствол тянулся вверх еще на добрых пару тысяч футов, и от верхушки отряд отделяло не меньше дюжины гигантских ветвей.

С наступлением темноты похолодало. Сучья, хворост, ветки с засохших деревьев — все шло в дело, все можно было сложить в кучу на дне тех щелей, что не были напрочь забиты землей. Здесь, наверху, пыли было меньше и она не полностью покрывала кору. Солнце село, и вокруг заклубились облака. Мокрые и продрогшие, путники придвинулись поближе к кострам.

Улисс заговорил с Глихом, который грелся у костра подле него:

— Я не уверен, что это была хорошая идея. Что верно, то верно: растений здесь намного меньше, и передвигаться мы можем быстрее. Но зато здесь впору заболеть от холода и сырости.

В отблесках пламени и клубах тумана расплывчатые силуэты крылана и его жены напоминали демонов. Они закутались в шерстяные одеяла, и наружу торчали лишь их кожаные крылья и лысые головы.

— Завтра, мой Повелитель, — постукивая зубами, вымолвил Глих, — мы построим плот и поплывем вниз по течению. Тогда ты поймешь всю мудрость моего совета. Мы будем покрывать за день огромные пространства, и сделаем это играючи. Тогда ты и сам увидишь, что по сравнению с легкостью дневного пути ночными неприятностями можно и пренебречь.

— Посмотрим, — сказал Улисс и забрался в спальный мешок.

Туча дохнула сыростью ему в лицо и окропила его каплями дождя. Но в спальном мешке было тепло. Улисс закрыл глаза и тут же приоткрыл их, чтобы взглянуть на Двину. Та сидела в своем спальном мешке, прислонившись спиной к серой стенке пещеры. Ее огромные глаза так и уставились на него. Тогда Улисс снова смежил веки, но все равно продолжал видеть перед собой ее глазища, даже во сне.

Пробудился он от ужаса. Сердце колотилось, дышать было трудно. Чей-то вопль все еще отдавался в ушах.

Улисс решил было, что ему это все приснилось. Но потом услышал, как остальные выкрикивают что-то и с шумом выбираются из спальных мешков. Огонь почти угас, и в полутьме казалось, что это обезьяны копошатся на дне ямы.

Улисс встал и выхватил свой ассегай, приготовившись к чему-то — но к чему? Ответом на его вопрос было невразумительное бормотание: каждый пребывал в таком же недоумении. Отряд разделился на три группы, и каждая сгрудилась вокруг костра на дне каньоноподобной расщелины, которая вздымалась вверх выше Улиссовой головы. Потом рядом с ним из тумана вынырнуло нечто округлое и раздался голос:

— Мой Повелитель! Двое наших людей мертвы!

Это был Эдджаувандо, вагарондит из соседней группы. Улисс выбрался из трещины, за ним последовали другие.

— Их убили копьем! — сказал Эдджаувандо.

Улисс осмотрел умерших в свете костра, который разгорелся, когда в него подбросили веток и сучьев. Раны на горле могли быть действительно нанесены копьем, но ведь Эдджаувандо всего лишь высказал свою догадку.

Караульные сказали, что ничего не заметили. Они находились снаружи расщелины, но сидели на своих постах в спальных мешках и полузакутавшись в одеяла. Они утверждали, что крики доносились оттуда — и указали при этом на облако, — а не от жертв.

Улисс удвоил охрану и вернулся в свою расщелину.

— Глих, какие разумные существа обитают в этой местности? — спросил он.

— Их две разновидности, мой Повелитель, — помигав, ответил Глих. — Великаны вуггруды и народ, именующий себя храушмиддумами. Они похожи на вуфеа, только ростом повыше, и мех у них пятнистый, как у леопарда. Но они так высоко не обитают. Разве что немногие из них.

— Кем бы они ни были, — сказал Улисс, — их здесь мало. Иначе они перерезали бы нас всех.