Миры Филипа Фармера. Том 17. Врата времени. Пробуж - Страница 104

104

Гушгоз восседал на заднем сиденье автомобиля, возглавлявшего колонну. Он оторвался от огромного блюда овощей и кувшина молока ровно настолько, чтобы приказать накормить людей и вновь прибывших. Пища состояла по большей части из овощей с небольшой добавкой конины. Как Улисс выяснил впоследствии, лошади применялись и как транспортное средство — они тащили повозки с людьми-рабами или возделывающими землю нешгаями.

Когда с едой было покончено, основную часть отряда Улисса загнали в грузовики, а следом за ними туда поналезли люди-солдаты. Улисс, его вожди, Авина и оба бэтмена сели в машину, следующую за автомобилем Гушгоза. Автомобиль гиганта двинулся по дороге, вымощенной пластиком, куда для вящей прочности были вставлены куски битого кирпича. Улисс наблюдал за водителем, который управлял тормозом и газом с помощью единственной педали под правой ногой. Приборная доска содержала большое количество шкал и циферблатов с различными символами. Улисс не без интереса изучал их, так как это были первые увиденные им здесь признаки письменности. Среди них находились и знакомые ему символы — перевернутая четверка, поваленное набок Н, О, Т и перечеркнутое Z. Но сама простота этих знаков наводила на мысль о возможности их самостоятельного изобретения.

Машины имели ветровые стекла, но с боков были открыты. Поскольку скорость их не превышала двадцати миль в час, ветер не был особой помехой. А взбираясь вверх по крутому склону холма, автомобиль сбросил скорость до десяти миль. Моторы не издавали даже легкого урчания.

Примерно через полтора часа автоколонна выехала на площадь гигантской крепости, и отряд пересел из одних автомобилей в другие. Улисс не понимал, зачем понадобилось менять экипажи, будто они ехали на перекладных. Потом до него дошло, что его догадка о перекладных могла оказаться недалека от истины. Возможно, природа этих двигателей не механическая или электрическая, а биологическая. Возможно, нешгаи использовали мускульную силу.

Он присмотрелся к рабу, заливавшему топливо в бак через воронку на боку кузова, и это только усилило его подозрения. Жидкость не походила на бензин или что-то ему подобное. Она была густая, как сироп, и имела явно растительный запах. Пища для живого мотора?

Автоколонна двинулась дальше. Вокруг простирались покатые холмы, поросшие густыми лесами. Кое-где виднелись расчищенные поля и фермы. На полях росли какие-то причудливые растения, и во время очередной остановки Улисс прогулялся к ближайшим посадкам. Никто не пытался его остановить, хотя трое лучников все время держались поблизости.

Тонкие зеленые семифутовые стебли оканчивались чем-то вроде коробочек. Улисс потянул одну к себе, чтобы посмотреть. Стебель с готовностью согнулся, не ломаясь. Улисс запустил пальцы в щель у самого верха мясистой коробочки и раскрыл ее. За слоями нежно-зеленых листьев находилась тонкая хрящевидная пластинка, поверхность которой пересекали толстые и тонкие темные линии. На стыке этих линий торчали маленькие зеленые мясистые бугорки. Улисс попытался представить себе, на что будет похожа созревшая пластинка.

Если только у него не разыгралось воображение, перед Улиссом была еще не вполне созревшая приборная панель.

Гушгоз что-то сказал, и все разошлись по машинам. Улисс глядел на поля со все возрастающим интересом. Через милю он увидел еще один посев, который мог теперь распознать. Или скорее высказать определенную догадку о его природе. Эти низкорослые приземистые растения плодоносили округлыми коробками, обвернутыми листвой. Коробки были четырех футов длиной, трех шириной и двух высотой. Улисс предположил, что это и есть автомобильные моторы. Природа их была не животной, а растительной, и они наверняка отличались высоким содержанием белков.

Улисс обдумывал важность своего открытия, а автоколонна двигалась вдоль многочисленных полей с разнообразными растениями, природу которых он не мог себе даже представить. Они миновали несколько деревенек, состоявших из больших, изящно разукрашенных и разрисованных домов нешгаев и маленьких, убогих, часто некрашеных человеческих жилищ. Через некоторое время Улисс прекратил размышлять о растительной технологии нешгаев и принялся обдумывать устройство ферм и деревень. На каждого нешгая здесь приходилось около шести людей — примерно около трех взрослых мужчин на одного взрослого нешгая. Но даже высоким и, по всей видимости, сильным нешгаям не управиться каждому с тремя быстроногими противниками, действующими сообща, даже если среди них окажутся и женщины.

Что удерживало людей от восстания? Рабский образ мыслей? Какое-то оружие, которое делало нешгаев непобедимыми? Или люди попросту жили с нешгаями в симбиозе, который приносил им такие преимущества, что они не имели ничего против рабства?

Улисс разглядывал людей-солдат, сидящих лицом к нему. Они были наполовину лысыми. Как мужчины, так и женщины, которых он видел в деревнях, были полулысыми, хотя у детей волосы росли вполне нормально и были кудрявыми, почти курчавыми. Всех людей отличала красивая темно-коричневая кожа, карие или зеленовато-карие глаза и довольно узкие лица с орлиными носами, выступающим подбородком и высокими скулами.

Нечеловеческим в них было только отсутствие мизинца на ногах. Но это можно было отнести на счет эволюции. К тому же всякие демагоги, провидцы и ученые давно предупреждали, что человек утратит мизинец на ногах. И зубы мудрости.

Улисс наклонился к сидящему напротив солдату и обратился к нему на аирате. Тот поначалу как бы немного опешил и даже встревожился. Улисс повторил свою просьбу медленнее. На сей раз солдат его более или менее понял. Его аирата не вполне походил на то наречие, которым пользовались Глих или Улисс, — это была его родная речь, значительно отклонившаяся от первоначального варианта. Но Глих знал незнакомые им обоим слова и перевел просьбу Улисса.

104